Гражданин тьмы - Страница 66

- Что же ты такой свирепый, Жорж? Прямо как маньяк какой-то. Ведь несчастные женщины в матери тебе годятся. Не от хорошей жизни побираются. Тебе чего, жалко рублик дать?

- У меня матери нету, - ответствовал с гордостью. - От калик перехожих вся зараза. И СПИД, и ползучий триппер, и все такое. Телек надо смотреть, гражданочка Марютина. Там люди не дурнее нас. К ним весь западный мир прислушивается.

- Что же они советуют нищих ногами бить?

- Бить не бить, а избавляться надо. - Тут он весь раздулся в непомерном умственном усилии и важно добавил:

- Это, Марютина, как прошлогодний снег. Пока не сойдет, земля не родит.

Дальше разговаривать было бессмысленно, но я спросила:

- Откуда же ты взялся такой, Георгий Сидорович? Рaз у тебя даже матери нету.

- Откуда и все, - ответил ящер. - Рыночник я. По-научному, бизнесмен.

Весь день ждала весточки от Сидоркина. Наши поцелуи ничего не значили. Мало ли кто с кем лижется по настроению. Добрый сон приснился и растаял поутру. Наверное, я не сумела ничего ему толком объяснить, только отпугнула своими клонами. Я сама в них то верила, то нет, хотя видела своими глазами. А чего ждать от секретного агента... Принял за шизу и думать обо мне забыл. "Антоша, ау! Услышь меня, милый. Если я выдумала клонов, если я шиза, то ведь "Купидон" существует на самом деле, и "Дизайн-плюс" существует, и Гай Карлович правит бал, и Громяка лезет в президенты, и людишками торгуют, как пряниками с лотка. Разве всего этого мало, чтобы привлечь ваше внимание, мистер?"

По-чудному устроено женское сердце. Я прекрасно сознавала, какая опасность мне грозит, ночное предупреждение еще саднило и горело внизу живота. Еще раз споткнусь - и за мою жизнь никто не даст ломаного гроша. И если не споткнусь, то же самое. Используют и спишут за ненадобностью, как Мосла. Зачем им амбициозная красотка с длинным языком? Или с коротким, не имеет значения. Таких, как я, в большой игре всегда списывают после первого кона. Олька Иванцова может в этом сомневаться, но не я. Я трезвая девочка и много чего повидала. В Москве жить - по-волчьи выть. Однако никакой вой не поможет, когда ты уже на мушке. И вот понимая все это, пережив ночной налет, я перестала бояться. По-настоящему меня волновало, лишь какое впечатление я произвела на секретного агента: полной идиотки или девочки с небольшим приветом?

К десяти, как ведено, явилась в особняк на Самотеке, про который всей Москве известно, что здесь Громяка устраивает партийные оргии. Про это писали в газетах, и по ночным каналам показывали срамные пленки. Отмороженные жители ближайших улиц бомбардировали жалобами инстанции, вплоть до прокуратуры, требуя закрыть притон: якобы невозможно спать по ночам из-за взрывов, пальбы праздничных фейерверков и истошных воплей истязаемых жертв. Однажды, выступая в передаче "Закон и порядок", Громяка изошел до объяснений. Сказал, что имеет полное право как ободный гражданин в свободной стране проводить на своей территории репетиции региональных выборов, и с привычным пафосом добавил, что недобитые коммуняки, клепающие смехотворные челобитные, могут ими утереться: им никогда не удастся повернуть Россию вспять. К коммунистам почему-то причислил и Чубайса с Новодворской.

В особняк я приехала в сопровождении почетного эскорта - мотоциклисты в масках и джип "Чероки": после вчерашней самоволки меня пасли плотно. Трое молодчиков даже намерились войти со мной внутрь трехэтажного здания, но их отсекли у ворот. До рукопашной, правда, не дошло. Офицерик в десантном камуфляже предупредил, что если будут наглеть, положит всех, к чертовой матери, на асфальте, и мои эскортники, поворчав, отступили.

Владимир Евсеевич принял меня в неприхотливой обстановке. Лежал на краю бассейна на полосатом матрасе, а две смазливых девчушки в бикини делали ему массаж: растирали кремом и умело пошлепывали. Громяка тихонько урчал от удовольствия. В таком виде он был похож на тюленя, с такими же статями, но, пожалуй, покрупнее. Рядом стоял столик с напитками и фруктами. Все как в лучших домах. С балкона надзирали за происходящим двое парней в плавках с автоматами в руках. Увидев меня, Громяка приподнялся на локтях, веско распорядился:

- Раздевайся - и ныряй. Поглядим, какая ты в натуральном естестве.

Он был сильно пьян, но я послушно стянула через голову платье. Стесняться нечего: цену своей фигурке я знала.

Громяка поманил меня пальцем. Я подошла и села, опустив ступни в теплую, прозрачную воду.

- Ничего, вид товарный, - заметил он одобрительно. - А что это у тебя живот синий?

- Новая мода. Говорят, возбуждает.

- Ага... Чего только не выдумают, сволочи... Так какое у тебя коммерческое предложение? Или просто для зацепки написала?

На этот вопрос ответ я приготовила заранее:

- Владимир Евсеевич, будете смеяться, но есть вещи, о которых я не могу говорить в присутствии посторонних лиц.

- Кто здесь посторонние? Вот эти, что ли? - Он ловко прихватил одну из массажисток за бочок, и та блаженно пискнула.

- Хотя бы в присутствии слуг.

- Осложняешь, Надюша... Правильно имя запомнил?

- Если бы вы знали, как мне это лестно.

- Ладно, ныряй, подмойся - тебя проводят куда надо. Без слов я соскользнула с бортика. Окунуться приятно, даже если за тобой наблюдает Громякин. Но он не наблюдал. Когда я, переплыв десятиметровый бассейн, оглянулась, его уже не было. И массажисток не было, и горилл на балконе. Побултыхавшись в одиночестве минут десять, я выбралась на сушу, растерлась большим махровым полотенцем, натянула платье на мокрые трусики. Потом выпила бокал красного вина и съела розовый персик, выкурила сигарету и уже начала думать, что обо мне забыли, но тут появилась странная фигура в смокинге (рожа знакомая, тоже мелькала на экране, из ближней свиты) и, нелюбезно буркнув: