Гражданин тьмы - Страница 31

Я видел, что наставник не в себе, но не понимал, чего он боится, что могло грозить ему, давным-давно перевоплощенному. Этот вопрос сам собой сорвался с языка.

- Расчлененка. - На мгновение он перестал дергаться. - Переход в новую конфигурацию. Много мук. Очень много мук. А из-за чего? Да все из-за того, сэр, что поганый япошка норовит повсюду расставить узкоглазых. Он, видите ли, не доверяет аборигенам, мы в его представлении недочеловеки. А сам-то он кто? Ну скажите, кто он сам-то?

- Господин Робентроп, - я удачно увернулся от пролетевшего мимо уха локтя, - скажите, чего вы от меня ждете, и я сделаю все, что в моих силах.

- Ничего не надо делать. Первая готовность. Абсолютная невменяемость. Будьте самим собой, сэр.

- Понял. Не извольте сомневаться, сэр.

Вместе поднялись на третий этаж, в заповедные места.

Если кого-то туда уводили, обратно он уже, как правило не возвращался. Охранник в холле, которого я прежде не видел, огромный негр в форме американского морпеxa велел поднять руки и обоих прозвонил миниатюрным приборчиком на эбонитовой ручке. После чего забрал у меня сигареты, расческу и очки.

- Очки-то вам зачем? - заблажил я, но Робентроп пребольно двинул коленом под зад.

Через минуту очутились в кабинете, который поражал роскошью обстановки: старинная мебель из черного дерева, ковры, аглицкие гардины на окнах, на стенах развешены портреты американских президентов, включая почему-то царя Бориса. Народу - битком, и в основном знакомые лица: координатор Джон Миллер, притулившийся на подоконнике, японский товарищ Су Линь, директор хосписа Харитон Данилович Завальнюк, которого я видел первый раз, но узнал по портрету, стоящему в комнате у Макелы с Настей: они перед сном на него молились. Был еще знаменитый телеведущий с рыбьими усами и со сладкой фамилией, штук пять распутных девок, известный во всем мире преступный авторитет Барковский, находящийся вроде бы под следствием в Матросской Тишине. Блудливо, как всегда, улыбающийся руководитель фракции "Правый кулак" Немчинов, почему-то обнаженный по пояс, еще несколько незнакомых, судя по осанке, влиятельных и важных господ; и среди всех, естественно, выделялся сам Гай Карлович - и благодаря тому, что восседал во главе длинного, с мраморной столешницей стола, и из-за своей примечательной внешности: смуглая, свекольного цвета морда с угольно-черными маленькими глазками и воткнутым в нее бледно-голубым носярой, постоянно к чему-то принюхивающимся. Конечно, как и все россияне, я знал, что это лишь одно из обличий великого человека: внешность он менял так же часто, как политические взгляды, но с этой ипостаcью показывался на людях довольно давно, с тех пор как после выборов нового царя резко переместился из либерального крыла в ультрапатриотический лагерь.

Нашлось в комнате местечко и для меня - высокий стул с привинченными к полу железными ножками, к нему вездесущие, невесть откуда взявшиеся санитары сноровисто меня прикрутили, обмотав датчиками, к коим за время пребывания в хосписе я привык, как лесной гуляка привыкает к комариному гудению. Меня лишь смущало, что столько больших уважаемых в обществе людей собрались, похоже, с единственной целью: поглазеть на столь незначительную персону.

Гай Карлович обратился ко мне в дружеском тоне, примерно как следователь, начинающий допрос злодея, про которого заранее все известно.

- Так как, говоришь, тебя зовут, паренек? Как положено, я назвал полностью имя, отчество и фамилию, род прежних занятий, домашний адрес и пол. Получилось четко, по-деловому, так что я сам себя похвалил. И публика в комнате одобрительно загудела. В тот же момент сбоку установили телевизионную камеру, и я совсем приободрился. Гай Карлович располагался довольно далеко, на другом конце кабинета, но слышно его было так, как если бы он дудел в ухо.

- Что ж, молодец, Иванцов, - похвалил он. - Теперь скажи, чего ты хочешь? Я имею в виду, есть ли у тебя пожелания к дирекции?

Вопросец был с двойным дном, но я ответил не раздумывая:

- Надоели видения, ваше сиятельство. Хотелось бы поскорее угомониться.

- Ишь ты... А знаешь, зачем ты тут?

- Конечно. Для размножения. По-научному, для клонирования. В русле глобализации.

К Ганюшкину подскочил усатый телеведущий и что-то разгоряченно зашептал, игриво вздымая зад. Сначала Гай Карлович слушал благосклонно, но вдруг резко оборвал:

- Да насрать на твоего зрителя!.. - и снова обернулся ко мне:

- Как думаешь Иванцов, какая в тебе особая ценность, если из миллионов выделили именно тебя?

- Компьютерная выборка. По совокупности параметров. Хозяин вопросительно посмотрел на Су Линя, сидевшего от него по правую руку.

- Вы же знаете мое мнение, - заговорил тот с явным довольствием. - Переработка интеллектуалов - вообще тупиковый вариант. Я с самого начала был против.

- Но результат неожиданный, вы не находите? Я бы даже сказал, обнадеживающий?

- С этим субъектом, да... Но выводы делать рано. Мы как раз заняты системной проверкой.

Я ничего не понял из их диалога, как, вероятно, и большинство присутствующих. Никто особенно и не прислушивался. Мужчины попивали винцо, которое было расставлено на нескольких столиках, распутные девицы разбрелись по помещению и подходили то к одному, то к другому с предложением услуг, но никто на них не позарился, за исключением Немчинова, который со все той же жуликоватой ухмылкой подхватил двоих и увел за дверь. Вернулся буквально через минуту, застегивая штаны и утирая бледный пот с умного разгоряченного лица. Куда делись девицы, неизвестно...